Нет-нет, я мотаю головой. Я была сегодня в этих магазинах, обошла их, кажется, штук пятьдесят или сто – и у меня уже голова кругом. Столько безделушек, украшений, крошечных бусинок, гигантских бусин и пепельниц-стаканчиков-подсвечников из знаменитого венецианского стекла за одно утро – это много даже для меня, большого любителя всего стеклянно-разноцветного.
Мои новые знакомые совсем растеряны. Нет? Магазины – нет? Чего же тогда?
Я вздыхаю, поднимаю перед собой руки, растопыриваю пальцы, пытаясь найти в малоизвестном мне итальянском языке слова для того, чего же я хочу – и в отчаянии роняю их обратно, выдавив из себя опять одно только «Ветро».
Женщина тем временем подходит к калитке и приглашает меня войти.
– Лючия, – протягивает она руку, и я радостно жму ее в ответ и прохожу во двор.
– Мой отец – ветрайо, – объявляет Лючия, и я догадываюсь, что папа гостеприимной хозяйки работает стеклодувом. Я не верю в свою удачу и от удивления делаю такие большие глаза, что Лючия громко хохочет и объясняет мне, что тут на Мурано куда ни плюнь – попадешь в ветрайо.

Остров стекольных мастерских

Пока мы пьем чай и пытаемся объясняться на итальянском, возвращается с прогулки один из футболистов – сын Лючии Роберто. Ему девять лет, он отличник и – слава итальянскому среднему образованию – прекрасно говорит по-английски. Теперь про «ветро» мне рассказывают уже двое – и на двух языках, поэтому через полчаса я уже как будто бы сама родилась на этом сказочном острове, который стал островом стекла еще в XIII веке, когда было решено перенести все стекольные мастерские из Венеции на остров Мурано. Венецианское стекло уже тогда славилось на весь мир, мастерских в городе было множество, и правительство беспокоилось, как бы прославленное ремесло не принесло Венеции беды: пожароопасные стеклодувные мастерские были не лучшими соседями для деревянных построек столицы Венецианской республики.
Отправить всех стеклодувов на отдельный остров, до которого от Венеции всего два километра, было мудрым решением, но на этом венецианское правительство не успокоилось. Стекольных художников не просто переселили, но и фактически отправили в пожизненную ссылку: им и членам их семей запрещалось покидать остров. Стекло стало уж слишком большой статьей дохода государства, и секреты мастерства следовало хранить в тайне – и теперь, когда все стеклодувы были собраны в одном относительно небольшом месте, отделенном к тому же от всего остального мира водой, о безопасности тайны венецианского стекла можно было не беспокоиться. Поразительно, но, если Лючия не сочиняет (а Роберто – правильно переводит), стеклодувами на Мурано по-прежнему становятся только по наследству. То есть если бы мне вот сейчас вздумалось бросить все и пойти в ученики к отцу Лючии, он бы меня не принял – и, в общем-то, наверное, был бы прав.