А там, в другой стороне, обнаружился самый что ни на есть настоящий сказочный лес. Совершенно ошалевшая от того, что за один день перенеслась из московских будней сначала в прекрасный белый город, а потом – в дремучий лес, я незаметно для себя прогуляла по здешним петляющим тропинкам целых три часа и окончательно убедилась в том, что лес – колдовской. Я видела, как легко часами гуляют здесь немецкие старички – романтическими парочками и веселыми, бурлящими флиртом группками, и встречаются здесь даже дедушки на одной ноге, которые, опираясь на костыли, с улыбкой уступают дорогу на тропинке и, кажется, дай им повод – вот-вот начнут тебя кадрить, несмотря на полувековую разницу в возрасте. Встретился мне в лесу и заколдованный туалет типа «М» и «Ж» с очень странной смотрительницей – думаю, Бабой-ягой. Выйдя из леса, уже где-то внизу, в городе, я снова встретила ее, и, прежде чем исчезнуть за поворотом, бабушка оглянулась и посмотрела на меня очень хитро – кажется, в сказках такое делают для того, чтобы герой немедленно последовал за ведьмой. Мне следовать за ней было некогда, потому что после длинного дня и неожиданно долгой прогулки в лесу нестерпимо хотелось есть. А поскольку город – здравница, причем в основном отдыхают здесь немолодые и богатые, я к своему ужасу обнаружила, что открытыми остались только два-три запредельно дорогих ресторана (в одном из которых, полагаю, проходил ужин курителей – ух, как неискренне желала я мысленно приятного аппетита коварному Эрнесто), а остальные давным-давно закрылись, и поесть было решительно негде.
Пришлось мне поужинать все теми же знаменитыми местными вафлями-облатками, щедро запивая их глинтвейном (60 рублей за бокал в переводе на русские деньги!). Выйдя через полчаса из вафельного магазинчика, я, до этого за последние сутки питавшаяся только самолетным завтраком и виски из стакана-телескопа, увидела перед собой уже не город-курорт, а натуральный торт со взбитыми сливками, где совершенно неясно, какая из взбитых частей – твоя гостиница. Местное «сварене вино» оказалось таким пьянящим, что, не будь вокруг так тихо и красиво, я бы хохотала в голос: потерять свой отель на единственной большой улице в городе – такого со мной еще никогда не бывало.
Наконец добравшись до ‘Labe’, я увидела за стойкой знакомую женщину-портье, которая, выдавая мне ключи, заговорщически сообщила: «Эрнесто взял утюг!». «Ого!» – только и смогла ответить я и через десять минут спала крепким сном, успев, однако, придумать себе прекрасный план на завтрашний день.