Поскольку Мариенбад – город прекрасный и наводненный туристами, тащиться с рюкзаком далеко я не решилась и попытала счастья прямо здесь – у той же женщины-портье, которая полчаса назад выдала нам ключи от двухместного люкса. С этого момента начался первый в моей жизни близкий контакт с чешской широкой душой.
Женщина на ресепшн, которая, как и многие здесь, говорила с большей охотой на русском, чем на английском, не сразу поняла, чего я от нее добиваюсь, но когда, наконец, сообразила, что мне нужен новый – одноместный – номер, взглянула на меня с таким интересом и участием, что я почувствовала себя по меньшей мере актрисой Заворотнюк. «Это надо будет еще заплатить», – тревожно предупредила она меня. Я ответила, что это не страшно – главное, чтобы она держала язык за зубами и не выдала меня коварному Эрнесто. «Да-да-да, – с видом заговорщика закивала она головой. – Я понимаю!» И, как истинный брат-славянин, приняла живое участие в моей судьбе, предложив утром встать пораньше, чтобы не столкнуться с Эрнесто в ресторане за завтраком. «Я лучше, наоборот, попозже», – предложила я и, забросив рюкзак в одноместный номер (уже без очаровательного вида из окна), отправилась осматривать город.
То, что Мариенбад – город красивейший и при этом совершенно не похожий на прочие города Чехии, включая другой знаменитый курорт немецкой архитектуры Карловы Вары, стало ясно сразу. Марианске Лазне оказался по большому счету одной длинной улицей, на которой разместился и центр города, и здешние минеральные воды (колоннада, где уже который век принято прогуливаться со стаканчиком целительной минералки и вафлей в бумажке, красива настолько, что больно вспоминать), и прекрасный то ли парк, то ли сквер, и модный курортный променад. Пройдя через колоннаду и миновав поющий фонтан, я спустилась в сквер, где катали отдыхающих лошадки, запряженные в старинную повозку, а потом вышла на променад, купила себе вафлю и, нечаянно подойдя вплотную к спине коварного Эрнесто, от греха подальше ушла гулять в другую сторону.